Farrant Artur
17.11.1953.
Артур Фаррант покончил жизнь самоубийством в ноябре 1953 г. Вивиан Фукс в своей книге “О людях и льдах” рассказал о беде, в которую попал этот полярник.
“Залив Адмиралти служил небольшой метеорологической станцией. Предметом неизменного интереса было находящееся поблизости гнездовье папуанского пингвина. В феврале 1953 года стояла прекрасная погода, и Джордж Хеммен, Роджер Бэнкс, Джон Реймонд и Артур Фаррант решили сплавать к птицам на лодке. Заодно они думали проверить временное хранилище в семи милях (11,2 км. – Прим. пер.) от берега по ту сторону залива. Причалив к хорошо защищенному от непогоды месту, полярники не заметили усиления ветра: он гнал высокие волны по открытой воде. Мужчины пробыли на берегу несколько часов и пустились в обратный путь. Выйдя из каменного укрытия, они внезапно осознали, что доплыть до базы на их лодочке невозможно, и поспешно развернулись в сторону земли.
По неосторожности полярники предприняли свое путешествие без палатки, и радиопередатчик, который они взяли с собой, не сработал. Группа никак не могла доложить о теперь уже тревожной ситуации. Перспектива провести ночь под открытым небом их тоже не радовала. Мужчины протащили лодку выше возможной (на глаз) границы прилива, перевернули ее и расположились под ней. Полярники жались друг к другу, осознавая свое бедственное положение и надеясь в конце концов уснуть.
Ветер только поднимался, и к девяти часам порывы достигли семидесяти пяти узлов (38,5 м/с. – Прим. пер.). Снег обратился в дождь, и вскоре стало ясно, что прилив будет исключительно высоким. Четыре раза за ночь полярники перемещали лодку еще выше по пляжу, а ветер постоянно грозил ее унести. Совместных усилий с трудом хватало на то, чтобы удерживать судно, но с каждым шагом мужчины продвигались вперед и наконец смогли сконструировать приемлемое укрытие: разместили лодку на пищевых контейнерах, которые ранее взяли из хранилища, а настилочные доски использовали в качестве сидений. Стена, построенная из старых китовых костей и валунов, принесенных с пляжа, обеспечивала дополнительную защиту, а морские водоросли выполняли роль пакли в широких щелях – так полярники обезопасили себя от многих сквозняков.
У группы был примус, а еще они забрали из хранилища топливо и продовольствие с 4-летним сроком давности – собирались исследовать их на базе. Размещенный снаружи котелок наполнился дождем, и мужчины пытались вскипятить воду, безуспешно.
Следующий день оказался таким же печальным: град, дождь, снег и завывающий ветер перемежали друг друга. К вечеру полярники значительно подмерзли, но сильнейший снегопад закрыл остававшиеся дыры в самодельном убежище – по общему мнению, это было благословением свыше. Никто особо не спал. К времени послеобеденного чая ветер стих, и мужчины поспешили на пляж, чтобы опустить лодку на воду. Но, стоило им подойти к морю, как погода снова ухудшилась, и когда они продвигались вперед по мысу, волны достигали семи футов (2,1 м. – Прим. пер.) – слишком высокие, чтобы развернуть лодку под водой и вернуться к берегу.
Полярники были вынуждены двигаться к пляжу по ту сторону залива, в четырех милях (6,4 км. – Прим. пер.) от гнездовья. Но теперь их несло в открытое море, и всё, что они могли, – это пытаться по чуть-чуть и ненадолго поворачивать лодку в верном направлении всякий раз, когда она поднималась на гребень волны:
“Для меня было очевидно: мы можем надеяться на выживание, только если будем оставлять каждую волну прямо за кормой и использовать ее как движущую силу… Мне приходилось отдавать все свое внимание и энергию этой битве… Как я рад был сидеть у руля: у меня не было времени думать о том, что произойдет, если мы не пересечем большую воду… Даже предполагать не хочу, о чем размышляли другие, находясь в такой крошечной скорлупке и осознавая, что их жизнь в руках новичка… Одна приличная волна у нас над головами – и всё на этом”. Дневник Джорджа Хеммена.
За сто ярдов (91 м. – Прим. пер.) от берега в двигателе кончился бензин. Двое мужчин схватили весла, пытаясь удержать хлипкое судно от разворота лагом, а третий заливал в качающийся бак топливо, в спешке расплескивая его. Нехотя и кряхтя, мотор снова ожил, и группа постепенно добралась до земли.
Последовала еще одна невыносимо холодная ночь под лодкой. Утром полярники собрали мох для дымового костра и вчетвером встали у него, надеясь, что на базе их заметят. Еще они выложили на снегу слова “BOAT OK” метровыми буквами, собранными из камней и валунов. Мужчины рассчитывали, что 70-кратного увеличения теодолита, находящегося на станции, будет достаточно, чтобы прочитать их сигнал.
В тот вечер, когда группа полярников не вернулась, база оповестила коллег в Стэнли. На третий день они наблюдали, как команда пытается перейти бушующее море, хотя лодка регулярно скрывалась за волнами. Они также заметили сигнальный костер, и спасательная группа собиралась в путь. Когда бедствующие полярники готовились к очередной попытке опуститься на воду, из-за мыса вышел британский корабль “Снайп” (англ. HMS “Snipe”. – Прим. пер.) и бросил якорь. Практически сразу после этого навстречу им, пыхтя и таща за собой вельбот, выдвинулась моторная лодка. Шлюпка приблизилась к острову, и спасательная команда выпрыгнула на берег. Все присутствующие с облегчением приветствовали друг друга. Для освещения временного убежища британцы сделали из портсигара лампу, а из веревки – фитиль; их лица и одежда почернели, отчего широкие улыбки казались еще белее. Шлюпка вернулась на корабль, а лодка потерпевших была взята на буксир моторки. Очень скоро, с опозданием в четыре дня, они были дома, в безопасности, замерзшие, усталые и голодные, но без долгосрочных последствий – если не считать небольшого обморожения у Бэнкса.
Этот случай вызвал серьезное беспокойство у всех его участников и в очередной раз доказал, что маленькие лодки если и можно использовать в антарктических водах, то с чрезвычайной осторожностью. Еще одним подтверждением стала трагедия, произошедшая три года спустя: перевернулась шлюпка, затемно покинувшая острова Биско, и утонул Рон Напье – он плыл от острова Сигни в залив Адмиралти. Его тело так и не нашли, но считалось, что он ударился головой при падении и не смог спастись”.
Благодарим Питера Фукса за разрешение использовать этот отрывок из книги “О людях и льдах”.
Стивен Хэдделси в своей книге “Заледенелые могилы” (англ. “Icy Graves”. – Прим. пер.) с сочувствием описывает обстоятельства, приведшие к гибели Артура. Фонд антарктических памятников попросил Комитет по географическим названиям Антарктики выделить под его имя объект в районе острова Десепшен.
Артур Фаррант стал сотрудником Зависимых территорий Фолклендских островов (ЗТФО) в августе 1951 г. и прибыл на остров Десепшен на исследовательском судне “Джон Биско” (англ. “John Biscoe”. – Прим. пер.). 38-летний Артур был значительно старше своих коллег по Антарктиде. Он работал в машиностроительной индустрии и считался экспертом в своей области дизельных двигателей и генераторных систем. На базе Десепшен Артур неплохо освоился, но по его регулярным отчетам видно раздражение от посредственного качества и ненадежности местных генераторов, которые он обслуживал. Фарранту иногда помогали инженеры-механики, периодически приезжавшие на кораблях ЗТФО. Артур постоянно занимался тем, чтобы хотя бы один генератор был подключен и в строю – иначе можно было подорвать деятельность всей базы. Его мольбы в адрес Лондона об обновлении этих устройств в следующую смену не были услышаны, и его преемник унаследовал эту ситуацию.
Когда Артура во втором сезоне перевели в залив Адмиралти, его ожидали аналогичные трудности с генераторами на базе. Там он прослужил всего один сезон. Зимой Фаррант вернулся на остров Десепшен. Во многом он был перфекционистом и впадал в уныние, когда не мог обеспечить станции высококачественный сервис. В тот период ЗТФО поставляли для Антарктики устаревшую и второсортную технику. Они надеялись, что находящиеся на местах специалисты справятся и починят механизмы при необходимости.
Работники базы и другие сотрудники ЗТФО критиковали надежность генераторов. Это серьезно довлело над Артуром, и к лету 1953 г. он потерялся в собственном мире. Фаррант выполнял свои обязанности, но не участвовал в социальной активности станции. Когда “Джон Биско” вновь прибыл на Десепшен в ноябре 1953 г., существовала вероятность, что Артур вернется в Великобританию на этом судне. Возможно, он считал, что дома его ждет допрос и дальнейшая критика плохой работы генераторов – и это беспокоило Артура так сильно, что он покончил жизнь самоубийством.
Следствие вынесло вердикт: “Самоубийство в связи с неуравновешенной психикой”. Заупокойную службу провел капитан “Джона Биско”, и тело Артура было погребено 22 ноября 1953 г. под пеплом и песком Десепшена. Место захоронения утрачено из-за последовавших вулканических процессов и эрозии на острове.
Гибель Артура Фарранта не упомянута в книге “О людях и льдах”, хотя в ней описаны несчастные случаи, которые почти привели к гибели полярников или фактически имели летальный исход. Вероятно, сэр Вивиан Фукс посчитал, что читатели не извлекут из этой трагедии никаких уроков. Нагрузка на психику во время зимовок в Антарктиде была велика, когда каналов связи было немного, и они не отличались скоростью и удобством. Но сегодня тексты и изображения ежедневно отправляются в адрес антарктического персонала.
В честь Артура на острове Десепшен назван географический объект.
Официальная запись в “Антарктическом справочнике” (англ. “Antarctic Gazetteer”. – Прим. пер.) гласит:
Фаррант-Пойнт (63°0'54" ю.ш., 60°40'15" з.д.):
Точка на юго-юго-западе Десепшен, внешнее побережье острова, между Саут-Пойнт и Дескубьерта-Пойнт. Названа в память о мастере дизельных двигателей Артуре Генри Фарранте (1913-1953), погибшем во время службы на базе ЗТФО, о. Десепшен.
“Залив Адмиралти служил небольшой метеорологической станцией. Предметом неизменного интереса было находящееся поблизости гнездовье папуанского пингвина. В феврале 1953 года стояла прекрасная погода, и Джордж Хеммен, Роджер Бэнкс, Джон Реймонд и Артур Фаррант решили сплавать к птицам на лодке. Заодно они думали проверить временное хранилище в семи милях (11,2 км. – Прим. пер.) от берега по ту сторону залива. Причалив к хорошо защищенному от непогоды месту, полярники не заметили усиления ветра: он гнал высокие волны по открытой воде. Мужчины пробыли на берегу несколько часов и пустились в обратный путь. Выйдя из каменного укрытия, они внезапно осознали, что доплыть до базы на их лодочке невозможно, и поспешно развернулись в сторону земли.
По неосторожности полярники предприняли свое путешествие без палатки, и радиопередатчик, который они взяли с собой, не сработал. Группа никак не могла доложить о теперь уже тревожной ситуации. Перспектива провести ночь под открытым небом их тоже не радовала. Мужчины протащили лодку выше возможной (на глаз) границы прилива, перевернули ее и расположились под ней. Полярники жались друг к другу, осознавая свое бедственное положение и надеясь в конце концов уснуть.
Ветер только поднимался, и к девяти часам порывы достигли семидесяти пяти узлов (38,5 м/с. – Прим. пер.). Снег обратился в дождь, и вскоре стало ясно, что прилив будет исключительно высоким. Четыре раза за ночь полярники перемещали лодку еще выше по пляжу, а ветер постоянно грозил ее унести. Совместных усилий с трудом хватало на то, чтобы удерживать судно, но с каждым шагом мужчины продвигались вперед и наконец смогли сконструировать приемлемое укрытие: разместили лодку на пищевых контейнерах, которые ранее взяли из хранилища, а настилочные доски использовали в качестве сидений. Стена, построенная из старых китовых костей и валунов, принесенных с пляжа, обеспечивала дополнительную защиту, а морские водоросли выполняли роль пакли в широких щелях – так полярники обезопасили себя от многих сквозняков.
У группы был примус, а еще они забрали из хранилища топливо и продовольствие с 4-летним сроком давности – собирались исследовать их на базе. Размещенный снаружи котелок наполнился дождем, и мужчины пытались вскипятить воду, безуспешно.
Следующий день оказался таким же печальным: град, дождь, снег и завывающий ветер перемежали друг друга. К вечеру полярники значительно подмерзли, но сильнейший снегопад закрыл остававшиеся дыры в самодельном убежище – по общему мнению, это было благословением свыше. Никто особо не спал. К времени послеобеденного чая ветер стих, и мужчины поспешили на пляж, чтобы опустить лодку на воду. Но, стоило им подойти к морю, как погода снова ухудшилась, и когда они продвигались вперед по мысу, волны достигали семи футов (2,1 м. – Прим. пер.) – слишком высокие, чтобы развернуть лодку под водой и вернуться к берегу.
Полярники были вынуждены двигаться к пляжу по ту сторону залива, в четырех милях (6,4 км. – Прим. пер.) от гнездовья. Но теперь их несло в открытое море, и всё, что они могли, – это пытаться по чуть-чуть и ненадолго поворачивать лодку в верном направлении всякий раз, когда она поднималась на гребень волны:
“Для меня было очевидно: мы можем надеяться на выживание, только если будем оставлять каждую волну прямо за кормой и использовать ее как движущую силу… Мне приходилось отдавать все свое внимание и энергию этой битве… Как я рад был сидеть у руля: у меня не было времени думать о том, что произойдет, если мы не пересечем большую воду… Даже предполагать не хочу, о чем размышляли другие, находясь в такой крошечной скорлупке и осознавая, что их жизнь в руках новичка… Одна приличная волна у нас над головами – и всё на этом”. Дневник Джорджа Хеммена.
За сто ярдов (91 м. – Прим. пер.) от берега в двигателе кончился бензин. Двое мужчин схватили весла, пытаясь удержать хлипкое судно от разворота лагом, а третий заливал в качающийся бак топливо, в спешке расплескивая его. Нехотя и кряхтя, мотор снова ожил, и группа постепенно добралась до земли.
Последовала еще одна невыносимо холодная ночь под лодкой. Утром полярники собрали мох для дымового костра и вчетвером встали у него, надеясь, что на базе их заметят. Еще они выложили на снегу слова “BOAT OK” метровыми буквами, собранными из камней и валунов. Мужчины рассчитывали, что 70-кратного увеличения теодолита, находящегося на станции, будет достаточно, чтобы прочитать их сигнал.
В тот вечер, когда группа полярников не вернулась, база оповестила коллег в Стэнли. На третий день они наблюдали, как команда пытается перейти бушующее море, хотя лодка регулярно скрывалась за волнами. Они также заметили сигнальный костер, и спасательная группа собиралась в путь. Когда бедствующие полярники готовились к очередной попытке опуститься на воду, из-за мыса вышел британский корабль “Снайп” (англ. HMS “Snipe”. – Прим. пер.) и бросил якорь. Практически сразу после этого навстречу им, пыхтя и таща за собой вельбот, выдвинулась моторная лодка. Шлюпка приблизилась к острову, и спасательная команда выпрыгнула на берег. Все присутствующие с облегчением приветствовали друг друга. Для освещения временного убежища британцы сделали из портсигара лампу, а из веревки – фитиль; их лица и одежда почернели, отчего широкие улыбки казались еще белее. Шлюпка вернулась на корабль, а лодка потерпевших была взята на буксир моторки. Очень скоро, с опозданием в четыре дня, они были дома, в безопасности, замерзшие, усталые и голодные, но без долгосрочных последствий – если не считать небольшого обморожения у Бэнкса.
Этот случай вызвал серьезное беспокойство у всех его участников и в очередной раз доказал, что маленькие лодки если и можно использовать в антарктических водах, то с чрезвычайной осторожностью. Еще одним подтверждением стала трагедия, произошедшая три года спустя: перевернулась шлюпка, затемно покинувшая острова Биско, и утонул Рон Напье – он плыл от острова Сигни в залив Адмиралти. Его тело так и не нашли, но считалось, что он ударился головой при падении и не смог спастись”.
Благодарим Питера Фукса за разрешение использовать этот отрывок из книги “О людях и льдах”.
Стивен Хэдделси в своей книге “Заледенелые могилы” (англ. “Icy Graves”. – Прим. пер.) с сочувствием описывает обстоятельства, приведшие к гибели Артура. Фонд антарктических памятников попросил Комитет по географическим названиям Антарктики выделить под его имя объект в районе острова Десепшен.
Артур Фаррант стал сотрудником Зависимых территорий Фолклендских островов (ЗТФО) в августе 1951 г. и прибыл на остров Десепшен на исследовательском судне “Джон Биско” (англ. “John Biscoe”. – Прим. пер.). 38-летний Артур был значительно старше своих коллег по Антарктиде. Он работал в машиностроительной индустрии и считался экспертом в своей области дизельных двигателей и генераторных систем. На базе Десепшен Артур неплохо освоился, но по его регулярным отчетам видно раздражение от посредственного качества и ненадежности местных генераторов, которые он обслуживал. Фарранту иногда помогали инженеры-механики, периодически приезжавшие на кораблях ЗТФО. Артур постоянно занимался тем, чтобы хотя бы один генератор был подключен и в строю – иначе можно было подорвать деятельность всей базы. Его мольбы в адрес Лондона об обновлении этих устройств в следующую смену не были услышаны, и его преемник унаследовал эту ситуацию.
Когда Артура во втором сезоне перевели в залив Адмиралти, его ожидали аналогичные трудности с генераторами на базе. Там он прослужил всего один сезон. Зимой Фаррант вернулся на остров Десепшен. Во многом он был перфекционистом и впадал в уныние, когда не мог обеспечить станции высококачественный сервис. В тот период ЗТФО поставляли для Антарктики устаревшую и второсортную технику. Они надеялись, что находящиеся на местах специалисты справятся и починят механизмы при необходимости.
Работники базы и другие сотрудники ЗТФО критиковали надежность генераторов. Это серьезно довлело над Артуром, и к лету 1953 г. он потерялся в собственном мире. Фаррант выполнял свои обязанности, но не участвовал в социальной активности станции. Когда “Джон Биско” вновь прибыл на Десепшен в ноябре 1953 г., существовала вероятность, что Артур вернется в Великобританию на этом судне. Возможно, он считал, что дома его ждет допрос и дальнейшая критика плохой работы генераторов – и это беспокоило Артура так сильно, что он покончил жизнь самоубийством.
Следствие вынесло вердикт: “Самоубийство в связи с неуравновешенной психикой”. Заупокойную службу провел капитан “Джона Биско”, и тело Артура было погребено 22 ноября 1953 г. под пеплом и песком Десепшена. Место захоронения утрачено из-за последовавших вулканических процессов и эрозии на острове.
Гибель Артура Фарранта не упомянута в книге “О людях и льдах”, хотя в ней описаны несчастные случаи, которые почти привели к гибели полярников или фактически имели летальный исход. Вероятно, сэр Вивиан Фукс посчитал, что читатели не извлекут из этой трагедии никаких уроков. Нагрузка на психику во время зимовок в Антарктиде была велика, когда каналов связи было немного, и они не отличались скоростью и удобством. Но сегодня тексты и изображения ежедневно отправляются в адрес антарктического персонала.
В честь Артура на острове Десепшен назван географический объект.
Официальная запись в “Антарктическом справочнике” (англ. “Antarctic Gazetteer”. – Прим. пер.) гласит:
Фаррант-Пойнт (63°0'54" ю.ш., 60°40'15" з.д.):
Точка на юго-юго-западе Десепшен, внешнее побережье острова, между Саут-Пойнт и Дескубьерта-Пойнт. Названа в память о мастере дизельных двигателей Артуре Генри Фарранте (1913-1953), погибшем во время службы на базе ЗТФО, о. Десепшен.
